Ужава,

Месяц Пробуждения Природы

Над обмелевшей лесной речушкой кружил вороненок. Ослепительно ясное весеннее солнце отливало синевой на его перышках. Он то зависал подолгу, то черной молнией нырял почти к самой воде. И снова взмывал ввысь.

Ветряные тороки* с силой били в крылья, пытаясь опрокинуть птенца, но тот упорно и умело сопротивлялся грубоватым наскокам озорных внуков Стрыя*. Чтобы затем опять совершить головокружительное и напрасное падение вниз.

Все это казалось бы игрой, нелепой и непонятной, если бы не вспыхивавшие в зеленоватых зрачках вороненка недобрые сполохи. Можно было подумать, что он злится.

Прозрачный поток, не обращая внимания на его тщетные старания, беззаботно журчал по гладким валунам, пробираясь на восход меж заросших крутояров и галечных отмелей.

Вдруг что-то блеснуло среди струй, отразив утонувший в реке солнечный лучик.

Вороненок камнем упал вниз.

Острым клинком, почти без брызг, вонзился в поток. Но через мгновение уже был на поверхности. С усилием взмахнул отяжелевшими от воды крыльями, с трудом воспарил и неуклюже полетел к берегу.

На суше он от души встряхнулся, разбросав вокруг блестящие капли. При этом из клюва птенца выпал серебристый перстенек. Вороненок испуганно дернулся, будто опасаясь, что его находка сгинет. Придирчиво осмотрел добычу. Торжествующе каркнул. Вновь подхватил колечко, зажав его покрепче, и взвился в воздух...

* торок - порыв ветра

* Стрый - у россов: бог ветра

Глава шестая

ПОГОНЯ

- КАИТЕКИНА басё! - негромкий, но резкий голос разорвал глухую тишину. Три бледных призрака приблизились к дубу. Кони ступали почти бесшумно: звуки тонули в густой траве и таком же густом тумане. Хум-хум-хум...

- Коко томару, - ответил второй голос, более низкий, но тоже резкий. И жуткий.

Олешка не различал говоривших. Однако чувствовал: они рядом. А потому силился не дышать, чтобы ненароком не выдать себя.

Один из пришельцев спешился. Подошел к дереву. В серой пелене, прямо под княжичем, мелькнула расплывчатая тень. Ой! Он услышал, как незнакомец шарит в траве. Наконец, раздался и его голос:

- Табуно, карера сувару...

Леший тя задери! Что за дикий говор! Точно собаки брешут.

- Тика наи сару, - откликнулись из темноты.

Олешка опять ничего не понял. И оттого стало еще тревожнее. Он беспомощно оглянулся. Санко затаился на соседней ветке. Положил голову на сук и закрыл глаза, вслушиваясь в неведомую речь.

- Хаи, асу оицу.

Теперь под деревом стояли все трое. Кто-то засмеялся:

- Удзура ноена хаэпин!

Остальные вторили ему. Булькающий, хриплый смех пробрал росса до самого нутра. От чужаков исходила какая-то гнетущая угроза. Варок! Что им здесь нужно? Кто эти люди?

Да и люди ли?!.

- Маки! - приказал обладатель низкого голоса. Один из непрошеных гостей исчез в тумане, но вскоре возвратился с охапкой сушняка и принялся кресать огниво.

Небольшой костерок озарил подножье дуба зловещим кровавым отсветом. Незнакомцы расположились у огня, и Олешка смог разглядеть их получше.

Прислонившись спиной к дереву и по-тартарски скрестив ноги, сидел крупный, поджарый мужчина с бритым затылком. Лица росс не видел. Из-за плеча чужака торчала кривая сабля. Даже на привале он не решился расстаться с оружием.

Одет пришелец был в темное платье необычного кроя. Подобной одежи Олешке встречать до сих пор не приходилось: распашная рубаха с куколью* и длинными тесными рукавами, плотно облегающие тело штаны. Вместо привычных башмаков - кожаные подошвы на ремнях, да и только. На шее - просторный платок до подбородка.

Его спутники были облачены в похожие наряды. И мечи свои тоже не отложили.

Странно. Будто опасаются чего. Уж им-то кого бояться?!

Эти двое - молодой и постарше, усатый - вылитые тартары: низкорослые, зенки щелочками, широко расставленные, сусала* выпирают. Тем не менее, явно не кочевники. Не такие коренастые и кривоногие. И волосы странно завязаны пучком на макушке. У того, что помоложе, вообще косица. Как у бабы. В степи так не принято. И в движениях сквозит особая стать, не свойственная степнякам.

А язык противный. Злой.

- Еи, атэру ре! - провозгласил бритоголовый - судя по всему, предводитель. Чужаки как по команде раскрыли седельные сумки, извлекли из них мешочки с бобами, связки желтоватых стручков, тонкие бурые хлебцы и начали молча есть. Неспешно, основательно.

Покончив с трапезой, молодой "тартарин" отвязал от луки* пузатый бурдюк и с поклоном передал главарю. Тот сделал несколько глотков, вытер ладонью губы:

- Аригато!

Потом отхлебнул усатый, крякнул:

- Доко карасу?

- Тено хи'эни, - бурдюк вернулся к младшему. Он уселся у самого костра, напротив княжича. По смуглому недвижному лицу запрыгали рыжие отблески. Тьфу! Точь-в-точь идолище поганое. Что темные вольхи зарывают у перепутий - на извод честного люда. Если отыщешь и не забоишься - руби на щепы, пока рамно* не устанет. Иначе не видать тебе счастья вовек... А этот кого извести порешил? Ух, как свирепо пялится.

- Варуи дзесю! - закивал сосед. По его отклику княжич понял, что речь идет явно не о содержимом бурдюка. Но о чем же?

- Карэ насини су, - глухо отозвался вожак.

- Кини наи тедзина'тон, - не унимался усатый.

- Хаи, каитен синраи суру декинаи, - согласился предводитель.

Молодой хмыкнул:

- Иэ, фуцуно сёнен.

В кустах на краю поляны громко захлопала крыльями какая-то птица. Бритоголовый поднял руку:

- Кана, хора карэ. Каруи но'моидэ...

Незнакомцы замолчали, дружно обратившись в ту сторону, откуда донесся шум. Застыли истуканами.

Чего уставились? Приметили кого?

Олешка беспокойно заелозил по ветке, пытаясь рассмотреть, что там, в тумане, привлекло внимание чужаков. Тщетно. Близкое пламя костра превратило пепельную дымку в непроницаемую стену.

Санко не шелохнулся. Разве что гляделки распахнул, зыркнул сердито на княжича. 

Да нет никого! Ни звука, ни шороха окрест. Олухи узкоглазые!..

А-ха!.. Росс в смятении чуть не сверзься с дерева.

На свет, будто воплотившись из воздуха, вышел... Вороненок! Все в тех же олешкиных рубахе и портках, босой. С всклокоченными кудлами и недовольно перекошенной ряхой.

Ах, ты, тварь бескрылая!.. Вот и встретились.

Санко пихнул княжича кулаком в бок. Покачал головой: ты что, сдурел? Не смей!

Росс охолонул*. Точно! Еще чуть, и сам бы в западню влез.

Не проронив ни слова, Черныш сел поближе к огню. Протянул к нему замерзшие пальцы. Что он тут забыл, подлый обманщик?

Чужаки ничуть не удивились появлению отрока. Олешке даже показалось: его ждали. Бритоголовый некоторое время молча смотрел на вороненка:

- Где быр?

Че-го?! Какой быр?

- Хозяин велел кой-че отыскать, - ответил Черныш. По-росски.

- Отыскар? - усмехнулся главарь.

В смысле - отыскал? Он, выходит, по-нашему разумеет? Выговор, правда, дюже необычный. Да откуда ж эти черти чумазые?!.

То, что незнакомцы могут говорить по-человечески, почему-то успокоило княжича. Не мороки, вестимо. И то хорошо.

Черныш выплюнул на ладонь какую-то махонькую вещицу, отдал бритоголовому. Тот поднес ее к глазам, чтобы лучше рассмотреть:

- Сто это?

У Олешки перехватило дух.

Откуда здесь?!. Отдайте! Мое это!

- Княжий перстень, - глухо молвил вороненок.

Верно, предатель! Слепая ярость полыхнула, обожгла скулы. Позабыв обо всем, Олешка дернулся вперед.

Санко, словно предчувствуя беду, крепко сдавил россу запястье...

- Засем? - равнодушно спросил бритоголовый и вернул кольцо.

- А я почем знаю? - зло фыркнул Черныш. - Хозяин велел - я сделал.

- Ты - хоросый сруга, - похвалил собеседник. - Вопрос не дзадавать. Таина сукрывать. Осень хоросый сруга...

Вороненок еще раз фыркнул. А перстенек снова спрятал за щеку. Потом сказал:

- Я видел монаха. Он перешел реку.

Княжич, хоть и клокотал весь от гнева, опять навострил уши. Какой монах? Сплошные загадки.

- Кордун нисто пуротив три Воин Храма, - усмехнулся главарь. И продолжил: - Одунако торопиться надо. Мы дорго ходить. Утром исукать бегреца.

Кого искать? Олешка и Санко переглянулись.

Незнакомцы, завернувшись в черные армяки, улеглись вповалку прямо на земле.

Вороненок, зябко поеживаясь, остался сидеть у огня. Но вскоре  и он, обняв себя за плечи и привалившись боком к корневищу дуба, уронил голову.

Сонная тишь разлилась над поляной. Догорающие угли изредка потрескивали в кострище да кони позвякивали в тумане сбруями. Чужаки не расседлали их. Чудно!

Олешка и сам начал клевать носом. Наконец, не выдержал, зашептал:

- Мы че, до утра тут куковать будем?

Санко приложил палец к губам, досадливо махнул. Костер потух, и славона среди листвы почти не было видно. Потому княжич решил, что дружок наказывает спускаться. И беззвучно спрыгнул в покрывшуюся росой траву. Замер. Прислушался. Нет, все спокойно. Спят как убитые.

Санко, где же ты? Слезай быстрей!

Олешка задрал голову, выискивая в куще приятеля.

Тот неожиданно возник из-за дуба. Возмущенно зашипел:

- Куда ты поперся? Надо было поболе выждать... А вдруг проснутся?

Поправил за спиной котомку:

- Ладно, пошли... Токмо тихо!

И начал опасливо пятиться к лесу. Олешка последовал за ним. Но напоследок оглянулся. Взор скользнул по скрючившемуся Чернышу.

В душе росса вскипело. Нет, не может он просто уйти. Должен вернуть отцовское кольцо. Негоже, чтоб княжий знак чужие лапали.

Олешка шагнул к вороненку.

Ах ты, окаянник! Как же перстень взять-то?

А, была не была!

Княжич присел и легонько зажал спящему врагу сопелку. Дышать захочет - сам пасть раскроет.

Так и вышло. Даже лучше. Черныш резко вздохнул ртом, закашлялся... Перстенек вылетел из его глотки, ударив росса прямо в грудь. Олешка судорожно схватился обеими ладошками у сердца. Вот он!

- Ты?! - прохрипел вороненок, изумленно вылупившись на княжича. Потянулся к нему.

Олешка отступил, но, споткнувшись о корень, рухнул на спину. Черныш метнулся к нему, сдавил шею. Процедил:

- А ну, как ты один на один?!.

Росс стиснул колечко в кулаке и со всей мочи ударил противника по ребрам. Но тот хватку не ослабил. Чувствуя, что теряет сознание, Олешка попытался стукнуть вороненка коленкой... Еще раз кулаком, еще, еще!..

Черныш, откинув голову, вдруг повалился назад. Кто-то дернул княжича за руку. Санко!.. Краем глаза росс заметил валявшуюся рядом котомку. Славон, не говоря ни слова, потянул в лес.

Замелькали деревья, больно захлестали ветки.

Однако княжич ничего не замечал. В ушах звенело от радости. Кольцо! Он сделал это! И больше ни за что не потеряет!..

Да куда ты меня?.. Сто-ой!

Санко тащил Олешку все дальше и дальше в чащу.

Эй! Заблукаем ведь! Ни зги не видно!

Но дружок лишь прибавлял ходу, виляя промеж мрачных, прячущихся во мгле стволов и ругаясь вполголоса.

Че-е? Кто дурак?!

Росс то и дело спотыкался, но Санко не отпускал руку. И ни на миг не остановился, чтобы перевести дух. Откуда силы взялись?

Хватит! Никто ж не гонится!..

Издали донеслось приглушенное ржание.

- Ах, ты!.. - обреченно воскликнул славон. И, обернувшись, скомандовал: - Быстрее!

И добавил рассерженно:

- Балда!

- Сам!..

Они снова бросились бежать, не размыкая рук.

Напуганный Олешка слышал только суматошный перестук собственного сердца. Ай, что ж он наделал?! Вот вправду болван! Ушли бы тихо-мирно!.. А теперь эти страшные незнакомцы преследуют их...

Конский топот загрохотал совсем близко.

Княжич обернулся. На него, ломая кусты, стремительно надвигался темный призрак... Один! А где же остальные?! - успел подумать Олешка.

Всадник налетел на мальчишек, опрокинул наземь. Росс больно ударился затылком. Увидел, как взвился конь...

Мамочка!!!

Черная тень мелькнула над княжичем.

Раздался громкий рык: сначала высокий, потом низкий. Неведомый зверь вцепился в конного. Ответом стал сдавленный крик. И лязг извлекаемого из ножен клинка. Скакун трусливо рванул вбок, стряхнув седока.

Первым опомнился Санко. Опять ухватил росса:

- Тикаем!

И вновь: деручие заросли, хлесткие ветви, зловещие деревья, да бледная мга меж ними. Наугад. Подальше от затухающего шума борьбы и нарастающего, кажется, отовсюду тупого цокота копыт.

Неожиданно лес кончился.

Друзья выскочили на опушку, за которой открылось широченное, без конца и края, пространство, покрытое белой мутью. Будто молочное море разлилось у ног беглецов.

Сзади тревожно затрещали сучья. А где-то вдали, разрывая Олешке душу, по чаще прокатился отчаянный кошачий вой...

Вот кто их спас! Рыся! Мамка!

...И оборвался.

Нет!!!

У росса брызнули слезы... Гады!

В десятке саженей от мальчишек из пущи вынесся другой всадник.

Санко рухнул в туман, увлекая за собой княжича. Олешка понял, что куда-то падает. И что славона рядом нет. А спустя мгновение с головой провалился в холодную жижу. О-ох! Леденящая взвесь полилась за шиворот, в рукава, в сапоги.

Олешка вынырнул, отплевываясь смрадной тиной. Со всех сторон росса окружала плотная белесая пелена.

Где-то высоко над ним скорой дробью простучали копыта. На волосы посыпалась земля. Княжич обмер, боясь пошевелиться и обнаружить себя. И ощутил, как его засасывает в глубину... Трясина! Ой!

- Санко! - выдохнул росс.

- Тута я! - непонятно откуда отозвался славон. - Хватайся за ветку!

Олешка завертелся, пытаясь нащупать спасительный прутик.

- Не могу!.. Где?..

Вонючая грязь достала уже до горла.

- Да вон же!

Ай! В щеку княжича, расцарапав ее, ткнулась тонюсенькая жердинка с обломанным концом и редкими листочками. Росс ухватился за палку покрепче:

- Тащи!

Но болотник не захотел за так отпустить мальчика. Набухшая одежда потянула вниз, пальцы заскользили по мокрой древесной кожице, ноги застряли в пучине. Олешка что есть мочи вцепился в хлипкий, ненадежный стебелек. Ну, еще чуть-чуть! Сапожки, чвакнув, соскочили, и княжич стрелой вымахнул из живуна* на широкую кочку.

Славон обрадованно шикнул. И тут же вскинулся беспокойно, вперившись в туман. Однако на берегу было тихо.

- Утекли вроде, - в конце концов, облегченно выдавил Санко.

Олешка промолчал. Он тяжело дышал, распластавшись на сыром мшанике и по-прежнему сжимая в кулаке драгоценное колечко.

- Знатная топь... Сюда не с-сунутся! - славон сплюнул туда, где остались преследователи. Говорил он негромко и быстро: то ли от волнения, то ли от холода, пробиравшего до самых костей. - Видал, какая ш-широкая! Я сразу не разобрал. Думал, овраг, чи долина... А как в в-воде очутился, понял. Ничего! Пусть решат, что мы по крутояру* убегли... Или что утопли, - Санко сипло засмеялся.

Во мгле, совсем рядом, мелькнула крылатая тень. И с пронзительным вороньим криком унеслась в глубь трясины.

Славон пролепетал:

- А про оборотя этого летучего я и позабыл. Эй, неча рассиживаться!..

Они шли всю ночь. Санко не позволил даже дух перевести:

- Утром дымка спадет - мы как на долони* будем.

Болотная жижа громко чавкала и хлюпала на каждом шагу. Олешке казалось, что мерзкие, предательские звуки разносятся на целую версту окрест. Поди, сховайся тут! Все бестолку...

Вороненок еще долго мотался поблизости. Уже без злобных, похожих на проклятья, выкликов. Лишь хлопая крыльями. Заслышав его, друзья судорожно замирали или кидались в мутную хлябь. Настырный птенец их так и не приметил. Туман стал беглецам надежной завесой.

Санко упорно вел росса вперед, непостижимым чутьем, без слеги, отыскивая верную дорогу, перескакивая с кочки на кочку, проваливаясь по пояс, а то и по грудь в стылую, мерзлую, обжигающую грязь.

Было очень холодно - до дрожи, до безумия. И промокшая насквозь одежа ничуть не грела.

А из белого клочковатого марева, окружавшего мальчишек, то и дело выползали уродливые косматые чудища. Поначалу Олешка пугался, но они быстро превращались в обычные кустики и низкорослые деревца. А потом... Да хоть бы и сожрал его кто! Все лучше, чем плестись по этому гадкому болоту. Не хочу! Не могу!

Дикая, ледяная усталость придавила плечи, заплела ноги, лишила сил. Словно все беды навалились разом. Княжичу хотелось усесться прямо здесь, посреди бесконечной топи, и... будь что будет! 

Варок! Да когда ж это кончится?!

- Пришли, - как сквозь сон донесся возглас Санко.

Олешка сделал еще пару шагов и уткнулся в пригорок с пожухшей травой. Такой сухой, такой теплой...

- Давай сюда!

Но росс уже провалился в черную бездну забытья... 

* куколь – капюшон

* сусала - скулы

* лука - изгиб переднего или заднего края седла

* рамно - плечо

* охолонуть - успокоиться, прийти в себя

* живун - глубокая яма в болоте

* крутояр - высокий обрывистый берег