Месяц Пробуждения Природы

Узкая, еле приметная тропа, убегала от основной дороги в запорошенные снегом кусты и терялась среди голых деревьев, спускавшихся по склону в ущелье.

Россы миновали ее, не обратив внимания: сколько таких случайных стежек видали по пути - на тайных перевалах Срединного хребта, в густых вечнозеленых лесах Лавриона... Скоро, скоро они доберутся до цели - спрятавшегося в Полуночных горах монастыря.

Измученные многодневным переходом кони то и дело жалобно всхрапывали, спотыкаясь о камни. Их не менее измученные седоки хранили молчание, угрюмо и беспрекословно следуя за предводителем - дородным боярином, кутавшимся в тяжелую медвежью шубу.

Чуть отстав, ехали еще трое, одеяниями и внешностью совсем не походившие на россов: смуглые, раскосые, коренастые. В коротких черных армяках* из верблюжьей шерсти, таких же черных пимах* и островерхих лисьих малахаях*. Из оружия у каждого - лишь кривая сабля за спиной да кинжал за поясом: ни луков, ни щитов, ни кожаных панцирей.

Приметив тропку, один из чужаков, с властными чертами на лице, осадил скакуна и поднял руку, веля соплеменникам остановиться.

Дождавшись, когда последний всадник-росс исчез за поворотом, он, по-прежнему не говоря ни слова, жестом указал на едва различимые, но все же достаточно четкие следы, уходившие в заснеженную чащу.

Ближайший из его спутников проворно спешился и, не отпуская поводья, принялся разглядывать отпечатки конских копыт на застывшей земле. Наконец, он выпрямился:

- Найто сан то аруите хитори. Кодомо*.

- Ицу*? - лицо вожака не отразило никаких эмоций.

- Нити сан маэ-ни цукимасита курай*.

- Мо*?

- Хесики Гардари-куни*.

Главарь удовлетворенно покачал головой и, махнув рукой в сторону леса, приказал:

- Соко*!

С ветки, пронзительно каркнув, сорвался вороненок и скрылся в лесной гуще...

* армяк - верхняя одежда из толстого сукна

* пимы - высокие меховые сапоги

* малахай - большая ушастая шапка на меху

* Найто сан то аруите хитори. Кодомо - Трое конных и один пеший. Ребенок (на языке народа нихон)

* Ицу? - Когда?

* Нити сан маэ-ни цукимасита курай - Примерно три дня назад

* Мо? - Еще?

* Хесики Гардари-куни - Клеймо Гардарики

* Соко! - Туда!

Глава третья

В ЛЕСУ

НА ВОСХОДЕ* окрасилось чермным*. Набежавшие за ночь тучи растаяли, словно испугавшись скорого пришествия дневного светила.

- Свезло нам. Денек пригожий будет, - заверил Санко, вглядываясь в разрумянившиеся небеса.

Мальчишки взобрались на лысый пригорок, у подножия которого начиналось густое разнолесье. Дымчато-серым морем оно простиралось до самого окоема*. Белые ночные туманы плыли над верхушками застывших как в сказке деревьев.

У Олешки слипались глаза, сбитые ноги саднили, а в животе урчало от голода. Однако княжич не показывал вида. Воспользовавшись краткой передышкой, привалился к покрытому мхом огромному валуну. И ухнул в забытье...

Сборы были недолги. Санко велел взять только плащ и смену крепкой одежи. Да ремней и веревок про запас. Княжич еще запихал в голенище нож.

Перебирая пожитки, росс наткнулся на добротный кожаный чехол*, подаренный отцом. Осмотрев друга, проворчал:

- У тебя ж под сермягой нет ничего, - и сунул ее славону. Тот ломаться не стал, лишь благодарно кивнул.

Припасы учителя Санко трогать не захотел:

- Так прокормимся, - уверенно заявил он. - А там, глядишь, и к людям выйдем. - И, видя сомнения княжича, пояснил: - С набитым брюхом идти тяжко.

- С пустым не легче! - возразил Олешка и, буркнув: «Сам потащу!», отсыпал себе в мешок сухарей и сушеного мяса.

- Готов? - спросил, наконец, Санко. - Пошли, что ли...

Княжич в последний раз оглянул крохотное становище: кони, пофыркивая, спали у низкорослой осинки, к которой их привязали на ночь; у затухающего костра сонно ворочался Арборис... Мирно так, безмятежно.

А их что ждет впереди?

Росс вздохнул и шагнул в темноту. Как в омут головой.

Пуща встретила могильной сыростью и безмолвием. Палая листва чавкала под ногами. Шедших гуськом мальчишек скрюченными лишайными пальцами цепляли мохнатые ветви. Норовя то сбить шапку, то сорвать с шеи платок. Потерпев неудачу, деревья разочарованно хлопали ветвями-ладошками, отчего сочившая по коре вода разлеталась окрест черными брызгами.

В мутном лунном отсвете меж стволов клубилась такая же черная мара*. Но почему-то ничуть не страшная.

Санко торопил. До зорьки он хотел отойти подальше от стоянки.

Чтобы сбить преследователя с толку, беглецы устремились к полуночи*. Рассудили так: Арборис решит, что они двинули домой, и прежде всего будет искать их к югу. А когда поймет ошибку, друзья успеют сделать круг и затеряются в здешней глухомани - ищи-свищи!..

Славон пер напролом, не выбирая дороги. Мальчишки то увязали в колючих кустах, то срывались по склонам буераков, то продирались через скользкие ото мхов ветровалы*.

Под утро Санко наткнулся на звериную тропу, которая и вывела усталых путников на плешивый холмик посреди бескрайних лесных просторов.

- Эй, вставай! Рано устроился. Я клевую заманку* нашел - там и отоспимся, - Санко растолкал княжича.

Олешка с трудом продрал глаза - неужели заснул?

Солнце поднялось, но висело низко.

«Здравствуй, Дарбог Варожич! Как я рад, что ты вернулся...», росс упал на колени и подставил лицо светилу, кожей ощутив слабое, по-весеннему нерешительное тепло. Эх, хорошо! Словно и не было этого ночного перехода.

Санко хмыкнул, однако последовал примеру дружка. Но долго засиживаться не стал:

- Айда покажу!

Стараясь не следить, они спустились в небольшую ложбинку. В зарослях медвежьей ягоды спряталась укромная расселина, в которой можно было уместиться вдвоем. Здесь уже валялся мешок славона.

Обернувшись в плащик, Санко сладко потянулся:

- Теперича покемарим малек...

Олешка пристроился рядом, но сон к нему не шел. А потому княжич просто лежал, любуясь чистой голубизной, которая пробивалась сквозь паутину сцепившихся над его головой веточек, и прислушиваясь к щебету просыпающихся птах.

Где-то вдали расточал барабанную дробь дятел. Потом вдруг принялся токовать глухарь - чуть ближе. А вот и сорока голос подала... Сорока?!

Олешка осторожно привстал и легонько толкнул приятеля в бок:

- Слышь, Санко, воровка кричит...

- Ну и че? Дурная птица! Кто идет, чуешь?..

Славон, опершись на локоть, прислушался:

- Не-е, не похоже.

- Думаешь, отыщет он наш след?

- Думаю, уже отыскал.

- Чего ж мы сидим тогда? - подскочил росс.

- А куда спешить? Не каплет, - зевнул Санко. - Верхом, да два коника на привязи - долго ему по куширям* лазить. - Приятель довольно засмеялся. - Не скоро нагонит... Давай спать, а?

Санко повернулся на другой бок и накрылся плащом с головой.

Олешка тоже сомкнул очи.

Теперь он слышал только тонкий посвист ветра, запутавшегося в ветвях. Пронзительный и неприятный. Даже дятел перестал стучать по дереву. Все смолкло, как перед бурей. Бр-р-р! Не по себе...

Неведомая птица, захлопав крыльями, пролетела прямо над ними.

Княжич рывком сел. Нет, небо по-прежнему ясное - ни тучки, ни облачка, лишь стылая синева от края до края. Отчего ж так знобит это непонятное затишье?

Росс высунулся из кустов и окинул взором тропку, по которой они сошли с холма. Пусто. Покойно. Будто вымерло все...

«Так быть не должно!», холодея, подумал мальчик.

Неужто злобная Морёна пакость замыслила напоследок? Ой-ей! С нее станется... Что ей какие-то мальчишки, затерявшиеся в непролазных чужеземных дебрях? Мураши под ногой дровосека... Ох, зря они удрали от учителя. Как пить дать - зря!

Росс невольно вздрогнул. Ему почудилось, что кто-то смотрит прямо на него, со спины. Пристально, не мигая, недобро.

Точно елман* вонзили с размаху промеж лопаток.

Медленно, силясь не делать резких движений и отчаянно труся, мальчик повернул голову.

Тьфу! Никого!

Лишь ветка ближней березки с едва проклюнувшимися нежно-зелеными листочками на ветру колеблется. Бесшумно и копотливо*.

Спать! Скорее! Чтобы не ошалеть от жути...

Проснулись они, когда солнце, набрав силу, перевалило вершину неба. Лес снова наполнился звуками, и ничто не напоминало княжичу о внезапном утреннем ужасе.

Наскоро перекусив, мальчишки пустились по тропе.

Стежка в основном бежала под горку, поэтому идти было легко. И Догод* благоволил им, ласково обдувая затылки.

Путь их по-прежнему лежал на север. Сколько верст они отмерили, пока Дарбог на своей блестящей колеснице в очередной раз не скрылся за вершины Полуночных гор, княжич не считал. Но устал он куда меньше. Видимо, обвыкся, приноровился к скорому шагу дружка.

Славон в основном молчал, но не столь угрюмо, как накануне. Иногда он останавливался и подолгу изучал звериные следы на влажной земле. Правда, делиться наблюдениями не спешил. Изредка улыбался княжичу: мол, все в порядке, не отставай.

Олешку тоже не тянуло на разговоры. Он глазел по сторонам, радуясь наступившему теплу.

Чем дальше они уходили, тем явнее ощущалось вокруг присутствие красноликой Живы*: солнечным гребнем она прочесывала дубравы и рощи, безжалостно выдирая из мрачных уголков остатки зимы. Меж деревьев носились ее верные слуги - жизнерадостные синички да неугомонные белки, еще не сменившие серую зимнюю шубку на привычный рыжий наряд. 

В сгустившихся сумерках беглецы вышли к тихой лесной речушке.

Сунулись вдоль русла, но берег зарос лозняком. Упрямый Санко залез-таки в самую гущу, однако вскоре вернулся и разочарованно сообщил:

- Не пройти. Придется утром брод шукать.

Беззлобно ругнувшись, славон взялся расчищать приглянувшуюся полянку для ночлега.

Олешка, чтобы не сидеть без дела, отправился собирать хворост.

Валежника кругом хватало, но на берегу сучья были гнилыми и мокрыми.

В поисках сушняка росс глубже и глубже уходил в сумрак чащи, под сень вековых дубов и раскидистых лиственниц.

Мало-помалу закатное сиреневое небо пропало за непроглядными кущами*. В липкой, почти осязаемой тьме промозглого леса княжич вдруг почувствовал, что окружен гулкой и странной тишиной.

В страхе он поднял голову.

Из-за морщинистых стволов молоком струилась хмарь - такая плотная, что в трех шагах ничего не различишь.

Мальчик до боли в предпечьях сжал охапку дров и заметался меж огромных замшелых деревьев. Лесные великаны давили со всех сторон и тянули к нему свои вервия*. Варок! Куда? Где Санко? Вот занесла нелегкая!

Впереди что-то громко треснуло. Олешка шарахнулся назад, споткнулся, но удержался на ногах. С пяток до макушки его обдало жаром. Росс застыл, не смея вздохнуть.

И вновь ощутил на себе пристальный взгляд. Из толщи тумана.

Княжич зажмурился. Будто это могло защитить от неведомого врага.

- Эге-гей! - раздалось где-то сбоку.

- Я здесь! - заорал Олешка.

Стремительная тень рассекла белесую пелену. Шумно захлопали крылья.

Ф-фух! Птицы испугался... Герой, нечего сказать!

Санко уже разжег огонь. Мельком глянув на княжича, попенял:

- Где ты таскаешься? Тут и заплутать недолго.

Олешка молчком вывалил принесенные дровеняки возле костра. Славон сел на корточки и начал придирчиво их разбирать. Несколько веток отбросил сразу.

- Эй, ты что? Я чуть не помер, когда собирал их, - возмутился росс.

Санко ухмыльнулся и объяснил:

- Смотри, это ялинка*. Она, знаешь, как трещит и искрами сыплет? За версту слышно... И одежу, не дай, Варок, прожжет, - он отшвырнул еще одну палку: - Кедр туда же!.. Ладно, жрать давай, а то у меня брюхо сводит.

Рачительный дружок тоже не сидел на месте и отыскал нежные листочки молодого щавеля. Вместе с зеленью славон протянул княжичу лепешку. Тот в ответ извлек из сумы кусочки мяса. Оголодавшие за день мальчишки с хрустом расправились с нехитрой трапезой.

А потом, вдвоем закутавшись в широкий плащ росса, уселись к огню, плечом к плечу. Санко подкинул дров. Мокроватые сучья, обжегшись, жалобно зашипели, заплакали. Беспощадные языки пламени быстро высушили их пенные слезы. Но прежде окатили мальчишек едким дымом. В глазах защипало так, что Олешка и сам чуть не разревелся...

Эх, давненько не сидел он у ночного костра!

Княжича затянуло в круговорот воспоминаний - поди пойми, где явь, а где сон...

Вот они с отцом на охоте...

Горный осенний лес так же темен и загадочен...

Пламя плещется в костре и кропит багряными отблесками лица сидящих рядом людей...

От шуточек старого вояки, боярина Будана, похохатывают дружинники...

А батя спокоен и серьезен, устало смотрит на огонь...

Княжич повертел на пальце отцовское колечко. Нагревшийся металл приятно жег кожу. Скоро свидимся, тятя! Я уже иду...  

От реки потянуло зябкой сыростью. Над водой рваными космами расстелился бледный туман. Где-то в чаще ухнул филин. С другого берега хрипло закашляли. Совсем близко и не по-человечьи.

Олешка боязливо поежился. Санко, не поднимая головы, тихо сказал:

- Лиса... Не боись, к нам не подойдет. Рыжая в воду не полезет. Да и к огню не сунется. У нее своя охота... Мышиную норку, видать, нашла.

Славон, уперев подбородок в ладошки, задумчиво взирал на догорающие угли. Вид у него был какой-то виноватый.

И княжич внезапно понял: плевать он хотел на то, что произошло в монастыре. С высокой колокольни! Даже если Санко нарочно утаил это треклятое перо. Стало быть, имел на то причины. Просто объясниться не успел...

А он тоже хорош: сразу ругаться кинулся. Кому понравится, коли тебя предателем обзовут? Да еще прилюдно! Олешка, верняк, сам бы разобиделся не на шутку. Насмерть.

А Санко... Санко пересилил обиду. Пошел за ним. Не испугался ни лютой стужи, ни гнева Арбориса. Значит, ему дорога их дружба?!.

Знамо, дорога!

И все ж, до чего любопытно, почему славон зажал перышко, а?

Вопрос так и вертелся на языке у росса. Он мотнул головой, прогоняя искушение. Нет, нет и нет! Пусть лучше недомолвки, чем глупые ссоры. Впредь Олешка ни словечком не помянет дружку о случившемся в обители.

Санко заговорил сам. Негромко, с трудом подбирая слова:

- Знаешь... Я еще там, в Братстве... хотел... Я ведь... Я ведь почему перо не выдал... Я - не предатель, веришь? - славон с надеждой оглянулся на княжича.

Олешку прошиб пот: он, что, его мысли читает? И оттого заморгал, отвел глаза. Просипел:

- Верю.

- Я... - Голос у Санко сорвался, и он перешел на шепот. - Когда я малой был, я раз сдуру на скалу полез. На спор. Есть у нас там утес недалече - Чертовым пальцем его кличут. Русай, нашего коваля* ученик, сказал, что не смогу... А я доказать решил, что сумею... А там обрыв - саженей сто, не меньше. Я почти до самого верха долез: страху натерпелся - жуть! Как другу тебе говорю. А потом... Потом я не за тот камушек ухватился...

Санко замолчал. Княжич почувствовал, как славона бьет мелкая дрожь.

- И в пропасть... Токмо чую: не вниз лечу, а ввысь. И так на душе легко стало, будто крылья выросли. Оглянулся - а там, за спиной, и вправду - крылья. Огромные!.. Я с перепугу и вырубился. Очнулся в лесу, в деревню вернулся, а пацаны меня сторонятся, шушукаются. Русай, зараза, кашу заварил, а сам бегает как от лешего. Но я его поймал, хоть этот дурак на две головы выше. А он и говорит: тебя, мол, орел унес. Громадный. Откуда взялся?! Сроду в наших краях такого не видали... 

Дружок снова умолк. Разворошил палочкой потухшие угольки. Вздохнул:

- С тех пор мечта у меня - летать как птица... Чтоб как тогда... Чтоб над лесами, над реками, над горами парить... Вот я и приберег перо. Соблазнился... Думал сам вороном обернуться. Я бы потом отдал. Честно! А оно вон как вышло... - Славон вжал голову в плечи, точно ожидая удара. - Ты прости, а?

Олешка хрипло выдавил:

- Я давно тебя простил...

Утром их разбудил грохот, доносившийся от реки.

Тихий ручей превратился в бурный поток.

Небо затянули тяжелые серые тучи. Временами начинал моросить дождь.

Санко воззрился на мутные бурые воды, досадливо прикусив губу. Было видно, что он мучительно размышляет. Наконец, славон выдавил из себя:

- Коли переберемся на тот берег, Арборис нас верно потеряет...

- Как скажешь, - только и ответил княжич.

Мальчики двинулись вверх по реке, продираясь через густые заросли тальника вперемешку с жимолостью. Санко непостижимым образом ухитрялся в сплетении веток находить удобные лазейки.

Так они топали с версту. Река рассерженным василиском* бушевала рядом, стремясь ужалить холодными брызгами. Рев взбесившейся воды становился все громче и яростнее.

Наконец, славон наткнулся на то, что искал. Высокое дерево, вырвав из земли корни, перегородило быстрый поток. Обрушившийся в воду ствол образовал хлипкий мосток, который ходил ходуном под ударами ледяных струй.

Санко попробовал переправу ногой. Обернувшись к княжичу и стараясь превозмочь грохот, прокричал:

- Перейдем здесь.

И, прильнув к россу, скомандовал в самое ухо:

- Ты первым пойдешь. Смотри, там склизко. За ветки держись... Коли что, я сзади подсоблю.

Олешка посмотрел на противоположный берег - широкий, усеянный крупной галькой. Такой твердый и надежный. И до него - несколько шагов над бурлящей стремниной. Варок, спаси и сохрани!

Княжич поправил заплечный мешок и осторожно ступил на мокрое дерево. Шаг, еще, еще шажок!.. Главное - не отвлекаться и не расслаб... Ай! Олешка клещами впился в шершавую кору, сбив кожу на пальцах.

Ф-фух! Пронесло!

Княжич оглянулся. Славон опасливо двигался следом: чуть присев и цепляясь за обломанные сучья. Встретившись взглядом с россом, он слепил стиснутые от напряжения губы в обнадеживающую улыбку: дескать, не трусь, прорвемся.

Приободрившийся княжич на полусогнутых доковылял до конца ствола и, радостно гикнув, спрыгнул на камни. И тут же услышал короткий вскрик за спиной.

Санко не устоял на задрожавшей как в судорогах лесине... Ноги соскользнули с бревна. Он еще попытался ухватиться за сухую ветку, но та с ужасным треском обломилась. Беспомощно взмахнув руками, славон сорвался в бурлящий поток.

Олешка оцепенел. И словно оглох. Он только видел, как течение, почему-то замедляясь, но все равно стремительно уносит друга вдаль, беззвучно швыряя из стороны в сторону и захлестывая пенными валами...

* восход - здесь: восток

* чермный – красный, рыжий

* окоем - пространство, которое можно окинуть взглядом; горизонт

* чехол - верхняя одежда с коротким рукавом

* мара - густой туман

* полночь - здесь: север

* ветровал - поваленные ветром деревья

* заманка - тайное убежище

* кушири - густые заросли

* елман - острие клинка

* копотливо - неторопливо

* Догод - бог хорошей погоды

* Жива - богиня весны

* куща - крона дерева

* вервия - ветви

* ялинка - ель

* коваль - кузнец